Фанфик написанний на зимнею фендомную битву для команды WTF Misha_s minions 2014

[angel-crossroad]

Название: Смешной ангел
Автор:  vivatixa
Бета:  dikiyavi
Размер: Мини 1748
Пейринг/Персонажи: Миша/Себастьян Роше
Категория: Слэш
Рейтинг: R
Жанр: ангст
Саммари:Когда мужчина вас на самом деле любит, он готов уничтожить любого, кто скажет или сделает вам больно. Он уничтожит все на своем пути только для того, чтобы тот, кто вас обидел, заплатил по заслугам. Такова его сущность.
Предупреждение: ООС
Дисклеймер: Всех героев любим, ценим, практикуем, создаем сами, и с реальными людьми они ничего общего не имеют
Размещение: запрещено без разрешения автора

Когда мужчина вас на самом деле любит, он готов уничтожить любого, кто скажет или сделает вам больно. Он уничтожит все на своем пути только для того, чтобы тот, кто вас обидел, заплатил по заслугам. Такова его сущность. Взгляните на любую мужскую особь, обитающую на нашей планете, и вы поймете, что самец сделает все, чтобы защитить свою семью. К сожалению, в книгах моей жены не сказано ни слова о том, что делать в случае, когда в роли обидчика выступает другой мужчина, а потерпевшим является тот, кого он вроде как должен оберегать, ведь это именно он еще несколько недель назад клялся в вечной любви и говорил, что жить не может без твоих прикосновений, а сейчас делает все возможное для того, чтобы разрушить иллюзию.

— Грустим?

— Так заметно? — Миша отвел взгляд от счастливой парочки в углу, которая, казалась, забыла абсолютно все, что происходит вокруг, и, взглянув на подошедшего Дженсена, слабо улыбнулся. — Разве тебе сейчас не положено развлекать поклонниц объятиями с Джаредом?

— Мы уже закончили, — вечный спутник Эклза на всех конах появился рядом со столиком, держа в одной руке неоткрытую бутылку виски, а в другой три пузатых бокала. — Это прошло действительно быстро, и мы даже ни разу не спалились.

— Это вы так думаете, — Шепард имел такую же наглую привычку появляться неожиданно, как и его персонаж. Иногда начинали даже поговаривать, что, возможно, его роль не является такой уж и ролью, и темными ночами на темном-темном перекрестке можно встретить демона Марка, который с удовольствием воплотит все ваши мечты. — На самом деле я уже чувствую, как после того, как вы обменялись шарфами перед толпой восторженных фанаток, поползут слухи, что это было чем-то похожим на обмен знаками верности или кольцами.

Кольцами? Конечно, обменяться кольцами было невозможно, но интересно, было ли то, что они сделали, похожим знаком, и если было, то стоило ли вернуть подарок?

Рука Коллинза сама потянулась к серебренной цепочке на шее. Она была совсем обыкновенной. Без замысловатых узоров или сплетений. Просто цепочка со смешным чертенком в виде кулона. Это было действительно спонтанно: он зашел в ювелирный магазин без всякой задней мысли. Просто близилась их с Викки годовщина свадьбы и нужно было взглянуть, может найдется подходящий подарок. Он правда не собрался покупать смешного ангелочка на цепочке, который больше походил на ёлочное украшение, а не на ювелирное изделие, и поэтому покупка получилась неожиданной для самого себя. Конечно, там был еще и чертенок, но покупка такого комплекта могла бы показаться просто смешной. Викки он подарил сережки с небольшими бриллиантами и мог бы полностью забыть о том, что в глубине чемодана прячется небольшая коробочка с ангелочком, если бы только год спустя не впутался в то, из чего не мог выпутаться уже пару лет.

Это произошло неожиданно. Так же неожиданно, как в нашей жизни происходит все, чего мы не ждем. В том числе и неприятности. С первого взгляда на Себастьяна Роше он понял одно — неприятности не просто существуют. Они умеют ходить, разговаривать и даже смеяться так заразительно, что невольно присоединяешься к этому заразительному смеху. В этом человеке было все, о чем могла мечтать любая женщина. Впрочем, было и много такого, за что любая могла убить. Роше нельзя было назвать бабником. На самом деле его никто никогда не видел в компрометирующих ситуациях с женщинами или мужчинам. Даже дома, по словам самого Себастьяна, единственной женщиной, которая его ожидала, была кошка, о смерти которой он горевал целых три месяца. В остальное время Себастьян умудрялся доставать даже вечно веселого и задорного Джареда. Ему не нужно было стараться. Этот человек был вечным энерджайзером. Заводилой любой компании. Если раньше любой кон проходил в веселой атмосфере, которую создавали они сами легкими и ненавязчивыми шутками, то с приходом Роше это становилось настоящей пыткой для всех, кто находился рядом, и никто не знал, в какой момент и из-за какого угла может выскочить неугомонный француз. Он мог спокойно подойти во время панели, хлопнуть по заднице или, совсем не стесняясь, заглянуть в гримерную, когда туда попросили не заходить по причине того, что люди переодеваются. Он запросто мог притащиться в номер к любому из коллег и это заканчивалось тотальной попойкой, из которой почему-то единственным, кто выходил будучи полностью здоровым, был сам Роше. Остальные же первую часть утра после таких гулянок гуляли вокруг в поисках таблеток аспирина, которыми Миша начал запасаться уже сразу же после того, как понял, чем заканчиваются гулянки с этим неординарным человеком.

В результате оказалось лишь делом времени, когда кто-то должен был пострадать от этого неугомонного создания, и Миша все еще не понимал, почему этой чести был удостоен именно он. Хотя, возможно, ему стоило обратить внимание на то, что он все чаще и чаще становится объектом насмешек и шаловливых ручонок коллеги?


Чужие руки и губы. Они, кажется, везде, и только ты успеваешь сосредоточиться на одном месте, как они уже порхают в другом, как будто ласточки, быстро перелетающие с одного места на другое. Жарко, невыносимо жарко. Так не должно быть. Вместо бархатной женской кожи чувствуются чужие стальные мышцы, и только шепот в ночи о том, как же он прекрасен, удерживает на грани того, чтобы проснуться от этого сладкого кошмара. Утром у него впервые болит голова, и вместо того, чтобы отдать последнюю таблетку Джареду, он выпивает её сам. Такие сны просто не имеют право приходить даже в пьяную голову.


— Так это же просто шарф, — голос Дженсена вырвал Мишу из раздумий. — Он ничего не значит. Правда, Миш? Вот ты бы мог подумать, что шарф — это любовный знак?


Они лежат в постели, тесно прижавшись друг к другу. Одной постели на двоих. Возможно, еще недавно это могло показаться странностью, но сейчас это так обыденно, как будто они были рядом всю жизнь.
Роше тянется за очередной сигаретой, но он успевает раньше, и пачка летит в дальний угол номера.

— Не стоит. Ты гробишь свою жизнь.

— Я угробил её, когда полюбил тебя, — спокойно отвечает француз, и больше они к этому вопросу не возвращаются. Впрочем, к сигаретам Роше тоже больше не притрагивается. Во всяком случае в присутствии Коллинза.


— Я не знаю... Не думаю, что этот вопрос ко мне, — Миша быстро отпустил цепочку, как будто обжегся, и не замечая того, как понимающе переглянулись друзья, встал из-за стола. — Я сегодня не самый лучший собеседник. Слишком устал, ребята.

Он быстро кидает последний взгляд на дальний столик и, попрощавшись с коллегами, которые с некоторых пор стали ему также близки, как семья, направляется в свой номер.


Холод серебра обжигает шею. Это первый, действительно важный подарок в его жизни, и хочется верить в любовь. В то, что он важен. Он нужен тому, кто дарит этот подарок.

— Подожди, — шепчут его губы, а мозг лихорадочно пытается придумать, что можно подарить в ответ. Что-то, что свяжет еще ближе. И он находит. — Постой...



Он солгал. Солгал друзьям, но быть сейчас у всех на виду, показывать, как ему больно, или то, что ему все равно? В одном случае пожалеют, а в другом не поверят. Так зачем портить вечер себе, близким людям, если можно просто посидеть в одиночестве, без света. Просто глядеть на освещенный тысячами лампочек город и хоть на миг поддаться своим реальным чувствам. Но даже этого ему не позволено. Громкий стук в дверь слишком настойчив. Тот, кто стучит, не уйдет, и ему не надоест. Он точно знает, что Миша в номере, и ему только остается встать с такого удобного кресла, отставить в сторону бокал и тихо ответить.

— Открыто.

Он никогда не запирает дверь. С тех самых пор, как Себастьян пришел в их вторую ночь с повинной. Абсолютно пьяный, он боится её запирать, так как тот может подумать, что его не ждут. Эта французская натура слишком чувствительная, хотя совсем не думает о чувствах других.

Дверь распахивается до того, как он успевает дойти до нее. В проеме маячит немного растерянное, но в тоже время уверенное лицо Джареда. В слабом свете лампочек нельзя сказать, о чем именно он думает, но в следующий момент в его номер толкают чью-то тень, и дверь захлопывается.

Человек не говорит ни слова, и он тоже молчит, боясь спугнуть это видение. Не хочется верить. Они были так осторожны, да и какое дело всем остальным до того, что чувствует тот, кого ненавидит половина мира, а вторая половина готова носить на руках. Конечно, речь о мире сверхъестественного, но эта единственная аллегория, которая приходит на ум.

«Боже!» — Миша вдруг на миг представляет, что могли учудить его друзья, понявшие слишком много или как раз наоборот не понявшие ничего. Им ведь невдомек то, что он готов отпустить. У них у каждого своя жизнь, и они не правят чужой. В мыслях уже появляются сцены того, как он утром... Нет не утром — лучше прямо сейчас возьмет и скажет этим Джеям, как их называют поклонницы, чтобы они не смели лезть в его жизнь, но в этот момент темный силуэт наконец шевелится и приближается к нему.

Говорить не хочется. Зачем им это нужно? Когда Мишу осторожно толкают на кровать, он всего лишь хмыкает и падает, уже готовясь к ласкам, но он не готов к тому, что произойдет через несколько секунд. Это жарко. Чужой рот обжигает. Если бы это было адское пламя, то он мог бы даже позавидовать тем людям, которые попадают в ад, но это неправильно. Раньше все было иначе. Именно он лежал между раздвинутых ног и пробовал новые движения для того, чтобы доставить как можно больше наслаждения. Сейчас же это неправильно. Он не должен наслаждаться тем, как чужой язык скользит по его члену, хотя он может отлично представить как тот, другой, чувствует на своем языке каждую вену, проступающую на его члене, и почему-то он уверен, что Себастьян знает, что делает. Если был бы хоть намек на то, что его заставили, он ведь скажет? Он не будет молчать. Он не позволит пользоваться собой, вбиваясь прямо в горло, уже не волнуясь о том, что могут появится рвотные спазмы. Он не будет...

Коллинз останавливается. Пытается заставить отстраниться от себя. Мысль о том, что его друга... нет, не так — человека, которого он любил несмотря на все, заставили это сделать, невыносима. Нет, он не должен, и он оказывается прав. Глаза Роше светятся в ночи как у вампира или оборотня. Или это просто свет из окна неправильно падает, но этот взгляд не просто светится. Он умоляет позволить покончить с этим, и он будет последней сволочью, если позволит ему сделать что-то против его воли.

— Нет.

— Прошу...

Голос звучит так умоляюще. И так хочется разрядки. Что же он делает? «Боже? Так нельзя. Заставь меня остановиться», — он тянет мужчину назад и хватит только нескольких толчков, чтобы излиться в податливый рот, который готов проглотить все его семя.



Утро приходит с новой головной болью, но без похмелья. Они заснули рядом как всегда. Как привыкли за эти три года, но сейчас он боится проснуться один, и самый страшный кошмар возвращается с новой силой.

Только немного успокоившись, Миша наконец оглядывает комнату и замечает на столе записку, которой определенно не было там прошлым вечером.

«Я хочу быть с тобой навсегда»