31й день ФМ "Месяц с Себастьяном Роше"

[angel-crossroad]

Название: "Склоняясь к Вавилону"
Автор: whynot
Перевод: Fucking_Renegade
Пейринг: Кастиэль/Бальтазар, Дин
Рейтинг: R
Спойлеры: 4x21, 6x03, 6x06, 6x07 и 6x10
Саммари: "Его брат вернулся не к нему, а к себе".
Ссылка на оригинал: whynot.dreamwidth.org/206316.html
Прим. перев.: не бечено, так что если в переводе будут ляпы, ненавязчиво черкните, пожалуйста.

Бальтазар всегда был склонен к широким жестам и символическим актам...

Бальтазар всегда был склонен к широким жестам и символическим актам. Ему нравится устраивать спектакль. Когда ангелы вернули Кастиэля обратно на Небеса и судили за ересь, Кастиэль не был удивлен, что Бальтазар встал на его защиту, громогласный и упрямый как всегда.
Обаяние и склонность к драматизму. Если бы Бальтазар не был воином, он мог бы стать хорошим политиком.
Гедонист из него хороший. Рот Бальтазара на шее Кастиэля, и Кастиэль думает, что однажды это перестанет его смущать.
У тела есть свой язык, оно задает вопросы. Однажды то, как близко стоит Бальтазар, будет мало значить для него. Рука на пояснице будет не более чем странным, ненужным жестом. Теперь, проведя слишком много времени на грешной земле, Кастиэль научился лучше понимать слова тела.
Кастиэль знает, что говорит Бальтазар этим задержавшимся прикосновением к его спине, этим касанием руки. В ответ, он поворачивает голову и проводит губами по щеке Бальтазара. Бальтазару остается только слегка повернуть голову, чтобы поцеловать его.


+


Когда Кастиэль нашел его последний раз, Бальтазар спал в отеле Ко Самуи* между женщиной и мужчиной, также спящими. Бальтазар открыл глаза, почувствовав Кастиэля в комнате.
- Тебе не нужен сон, - были первые слова Кастиэля, сдержанные, но любопытные.
- Да, - согласился Бальтазар. - Но это приятно.
Женщина рядом с ним пошевелилась, и Бальтазар коснулся ее плеча. Она вновь успокоилась, и ни мужчина, ни женщина не двинулись, когда Бальтазар выскользнул из постели.
Он отказывался отдать Кастиэлю оружие. Кастиэль отказывался бросить войну и присоединиться к нему. Старая песня, как сказал бы Дин.
- Это не ты, - сказал Кастиэль.
- Как хорошо мы в действительности знаем друг друга теперь? - спросил Бальтазар.
Его тон был отчужденным с напускной веселостью, но слова резали слух и, к удивлению Кастиэля, ранили. Он отзеркалил Бальтазара - брови подняты и усмешка кривит одну щеку.
- Я думал, ты сказал, что между нами ничего не изменилось.
- Все меняется, Кас, - пожал он плечами. - Не ты ли доказывал это снова и снова?


+


Джимми и Амелия провели медовый месяц на Ямайке, и Кастиэль помнит, как пролистывал воспоминания Джимми об этом, когда впервые вселился в него. Бешено колотящееся сердце Джимми, его неудачные попытки расстегнуть кофточку Амелии, воспоминание о ее глубоком смехе, ее шепот в его ухо: "Давай я". Джимми был одновременно и осторожен, и нетерпелив, аккуратен и взволнован. Сейчас мышечная память берет над Кастиэлем верх.
Поцелуй Бальтазара неторопливый, но безжалостный, теплый, и Кастиэль платит ему тем же, отвечая на просьбы наклонить голову и приоткрыть губы. Это не похоже на поцелуй с Мэг. То был дикий порыв, неожиданный для него как, должно быть, и для нее: борьба между небесными обязанностями и земными импульсами, достигшая наивысшей точки в этом отчаянном предложении урвать кое-что для себя.
Он не был отвержен после поцелуя с ней, как он думал, и это тоже удивило его.
Бальтазар кусает его в подбородок, тянет за галстук.
- Неплохо, - отмечает Бальтазар. Галстук падает на землю. Он скидывает с Кастиэля плащ, пиджак. - Твоя обезьянка тебя этому научила?
Он наваливается на Бальтазара, цепляется за отвороты его пальто и неловко целует. В ту же секунду мир перемещается, и вот они уже на кровати: Бальтазар лежит на спине и потрясенно глядит на Кастиэля.
- Сразу к делу, да? - спрашивает Бальтазар.
- У тебя всегда все сводится к делам.
Бальтазар зажмуривается, когда Кастиэль скользит руками под его рубашку. Кастиэль обнаруживает, что ему нравится это зрелище. Его брат, если убрать впечатление непостоянства, расчетливое и осмотрительное создание, и побороть его, даже на мгновение, странно приятно.
- Я предпочитаю удовлетворять себя, - продолжает Бальтазар слегка напряженным голосом. - Но ты ведь не за этим пришел, верно?
Бальтазар приподнимается и прижимается ртом к его губам, и Кастиэль полностью отдается этому поцелую. Бальтазар возится с ремнем Кастиэля, и Кастиэль оказывается не готов к скользящей в его штаны руке. Он судорожно вздыхает и замирает.
Бальтазар использует эту возможность, чтобы схватить его за плечи, и в мгновении ока уже Кастиэль лежит на спине.
- Возможно, ты пожелаешь это изменить, - предлагает Бальтазар.


+


- Тише, - шепчет Бальтазар, и "Да", и "Здесь, вот так". Он говорит неторопливо, словно мурлычет.
- Да, - произносит Бальтазар, одной рукой накрывает руку Кастиэля и ведет ее по своему телу: ладонь Кастиэля на его щеке, на губах, скользит вниз по обнаженной груди и животу, и ниже, пока Кастиэль не обхватывает его своей рукой. Другая рука Бальтазара лежит на шее Кастиэля, и он выдыхает "Да".
Это ничто. Это ничто - просто прихоти плоти. Бальтазар без стыда трахает руки Кастиэля, но они с Кастиэлем были ближе в Раю и в тысячи мирах, чем в этом. Его брат вернулся не к нему, а к себе. Бальтазар стонет от удовольствия в изгиб шеи Кастиэля, бормочет "не останавливайся, не останавливайся", теплый под телом Кастиэля, и Кастиэлю приходится поверить в то, что целое - это больше, чем сумма его частей.
Хватка Бальтазара на его сосуде слабеет. Белый жар поднимается на поверхность, ангел выступает за пределы человека. Вселиться в сосуд нетрудно, но Бальтазар растекается в своем удовольствии и отдается ощущению.
Переливчатые всполохи вырываются из его плеч. Белый жар благодати следует за движениями сосуда, как остаточное изображение, за которым невозможно уследить.
- Бальтазар, твоя оболочка...
- Заткнись, - шипит он. - Заткнись и не останавливайся, Кас, даже не смей.
Границы между физическим и истинным стираются. В одном измерении Бальтазар стонет, распутно и жадно. На другом - огромные крылья раскрываются на спине и заполняют комнату, ярче, чем солнце.
- Не надо… - выдыхает Бальтазар, и когда Кастиэль поднимается и целует его, благодать искрится под его губами. Жар и свет, и сущность, звуки и места во Вселенной, которую Кастиэль знает как Бальтазара, как брата, и возлюбленного.
- Быстрее, - выдыхает Бальтазар, затем: - Сильнее.
И Кастиэль повинуется.


+


- Кто он, твой сосуд? - спрашивает Кастиэль.
Бальтазар пожимает плечами, надевая обратно пальто.
- Это имеет значение?
- Да.
- А твой сосуд? Кто он?
- Благочестивый человек, - отвечает Кастиэль. - Из Иллинойса. У него есть семья. Он... - Он давно не вспоминал о Джимме Новаке. Джеймс Новак, мужчина с дипломом по маркетингу, который не любит виноград и гумус, и слушает аудиокниги. Пустяшные мысли маршируют в его голове. Но кто такой Джимми Новак сейчас?
- Любит розы и длинные прогулки по пляжу, да? - пренебрежительно спрашивает Бальтазар.
- У него нет сложившегося мнения о розах.
- Понятно.
- Он отдал мне себя ради своей дочери, - продолжает Кастиэль. - Его жертвы уже превысили испытания, которые мы послали ему.
Бальтазар бросает на себя взгляд в зеркало.
- Как ужасно для него.
- Что ты сделал, чтобы заставить твой сосуд сказать да?
- Я сказал ему правду, - Бальтазар идет к минибару, наливает виски на донышко в два стакана. - Я обнаружил, что так легче, как думаешь?
Кастиэль колеблется.
- Не всегда.
- Я считаю, что заставлять людей делать что-то легче, когда они боятся.
- Ты утверждаешь, что люди боятся правды.
- Вообще-то, - Бальтазар разворачивается, в каждой руке по стакану. - Да.


+


Несколько месяцев назад его снова вызвал Дин, и Кастиэль оказался не готов к представшей перед ним картине. Дин, сидящий на полу у дальней стены, руки сложены на согнутых коленях, застывшее выражение лица. Вокруг него кровь и ихор. У ног Кастиэля - Сэм.
- Что произошло? - спросил он. Кастиэль присел на колени и убрал волосы с лица Сэма. Пальцы окрасились кровью.
- Долго же ты добирался, - проворчал Дин, затем Кастиэль перенес их на текущую базу Винчестеров, где Дин сообщил ему, что Сэм был монстром.
Настойчивость Дина поразила его: Сэм был другим, он был безумен, он причинял вред, он не был Сэмом. Нет, не клади его на кровать. Привяжи его к тому стулу. Кастиэль удерживал Сэма на месте, пока Дин завязывал двойные узлы, и он наблюдал, как Дин наблюдает за Сэмом, наблюдал, как напрягаются желваки на шее Дина, красноречивый признак страданий.
- Дин, - позвал Кастиэль, кружа по комнате, - что происходит?
- Я, мать твою, не знаю! - огрызнулся Дин. - Ясно? Я ни хрена... Знаю только, что это... - Он указал на Сэма, тряпичную куклу в крови, привязанного к слишком маленькому для него стулу. Он не закончил предложение.
- Твой брат...
- Это не мой брат.
- Дин.
- Это не он, не может им быть. Я знаю своего брата. - Глаза сверкали, голос огрубел от отчаянного гнева. Кастиэль узнал это. - Кас, я растил парня. Ясно. Я в Ад попал ради него, это я... А он бы никогда... Я знаю, что он...
Кастиэль сказал:
- То, скольким ты жертвуешь ради кого-то, не является показателем того, как хорошо ты его знаешь.
- Отъебись ты.
Тишина как вспышка молнии. Они задержали дыхание и услышали раскат грома.
Кастиэль поборол желание подойти ближе. Он усвоил урок, разговор о “личном пространстве”. Это был не столько разговор, сколько Дин, нарывающийся на драку. После того как он заставил Дина поклясться ангелам два года назад, Кастиэль приблизился, собираясь предложить несколько слов утешения, но Дин опустил пристальный взгляд и огрызнулся на него. “Тебе обязательно это делать?” - потребовал он. Дин был зол, возможно, напуган, и Кастиэль увидел, как напряглось его тело, когда он спросил: - “Делать что?”
Своенравность Дина была понятна ему в абстрактном смысле. Существуют правила, которые диктуют человеческие взаимодействия, он узнал о значимости отношений и близости. Он знал это, как знал, что два плюс два не ровняется трем, поэтому он был снисходителен. Кастиэль оставил Дина с его страданиями во дворе Бобби Сингера, отступил и улетел прочь. Последнее, что он увидел, прежде чем исчез в ночи, это был Дин, опустошивший себя одним дрожащим выдохом, отразившимся эхом во мраке.
Теперь, в Калюмет Сити, с Сэмом без сознания и Дином без надежды, оскорбление показалось привычным.
- Серьезно, - сказал Дин, - отъебись.
Кастиэль мечтал быть таким же убежденным. Он завидовал уверенности Дина. Он мечтал о простоте мира, где логическое заключение было столь же очевидно для него, как это было для Дина. Сэм не вел себя так, как помнил или хотел, или требовал Дин? Значит, это был не Сэм. ЧТД**.
Кастиэль спросил:
- Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Дин отвел глаза в сторону. Он всегда отводил взгляд первым.
- Исправь это.
- Дин, я даже не знаю...
- Кас. - Голос дрогнул и надломился. - Пожалуйста.
Несколько секунд Кастиэль думал сказать нет. У него было странное ощущение, что он был слишком мал для своего сосуда. Было определенное предчувствие, которое всегда возникало, когда он был готов уступить Дину, и оно прорезало его в этот момент, острее из-за новых ран. Дин был не единственным, чью семью он не мог сберечь, и Кастиэль устал.
Наконец он сказал:
- Я попробую.
Плечи Дина расслабились от облегчения.
- Спасибо.
Для всех изменившихся ничто не изменилось. Преследуемые Сверху и Снизу, их братья падали, их шансы были крошечными и никогда недостаточно времени, никогда недостаточно слов, никогда верных слов. Они все еще просили друг друга о невозможных вещах. Всегда было чувство, будто Кастиэль был на грани того, чтобы понять это странное создание, которое он вытащил из Ада, а потом он отвлекался на новую катастрофу.
- Тебе нужно отдохнуть немного, - сказал Кастиэль. - Ты выглядишь ужасно.
Но Дин уже качал головой.
- Давай просто сделаем это, - сказал он, как Кастиэль и предполагал.


+


- Почему ты возвращаешься? - спрашивает Бальтазар. - Из-за меня? Или из-за этого? - Ленивый поцелуй в ключицу Кастиэля. - Из-за этого? - Крылья расправляются, чтобы окутать их обоих и привлечь Кастиэля ближе к нему. - Ты не обязан вести эту войну, знаешь, - мягко произносит он ему в шею. – Вижу, Небеса дурно на тебя влияют, брат, и не думай, что мне все равно.
- Тогда перестань заботиться только о себе.
- Вижу, земля тоже дурно на тебя влияет.
- Так дурно, как повлияла земля на тебя?
- Нет. Я другой. - Бальтазар перемещается, чтобы обхватить ладонями лицо Кастиэля. - Брат, в этом всегда была твоя проблема. Ты слишком сильно заботишься и слишком часто не о тех вещах.
Это не совсем поцелуй - Кастиэль скользит раскрытыми губами вдоль челюсти Бальтазара, а Бальтазар поворачивает голову, - совпадение.
- Разве бороться неправильно? - спрашивает Кастиэль.
- Разве жить неправильно?
- Ты никогда не был таким трусом.
- Ты никогда не стремился к забвению.
- Я не ищу забвения.
- Конечно.
Кастиэль вырывается.
- Именно ты продолжаешь предлагать его мне.
Бальтазар кривит губы:
- Теперь это все, что я для тебя значу? Забвение?
Кастиэль проводит рукой вверх по шее Бальтазара, зарывается пальцами в волосы, и наклоняется близко, щека к щеке. Он произносит на енохианском:
- Брат, сражайся со мной.
Бальтазар смеется.
- Ты просишь меня присоединиться к тебе каждый раз.
Поцелуй в щеку.
- Каков твой ответ на этот раз?
Поцелуй в уголок рта.
- Я не изменю свой ответ, - шепчет Бальтазар, затем целует его, перемещается так, чтобы накрыть тело Кастиэля своим.
Это интересный симбиоз - то, каким образом ангел населяет сосуд. Населенный сосуд может быть невосприимчив к физическому миру, к пулям и клинкам, но как тело может быть щитом, так оно может быть и вратами, катализатором. Завеса между мирами может истончиться. Бальтазар не торопится, трахая Кастиэля резкими размеренными толчками, и Кастиэль отдается этому ритму. С каждым выпадом удовольствие течет сквозь него, и он чувствует, как поднимается к границам тела Джимми Новака. Пойманный между светом Небес и изменчивостью плоти, Кастиэль делается чувствительным к обоим. Он вкушает каждое скользкое от пота сжатие, то, как резко выдыхает Бальтазар, когда врывается внутрь, и он повержен прорезающими его осколками божественного.
Тело должно использоваться в качестве помощи в перемещении по этому миру. Это мир, который выбрал Бальтазар, и сосуд, выбранный для него. Это то, что он выбирает разделить с Кастиэлем. Ты обязан собственным решениям, и Кастиэль знает это четко и ясно.
Комната тускнеет; Небеса сияют. Все вокруг, мир - благодать и удары крыльев. Кастиэль чувствует это все: этот мир, это тело, эта кожа, этот огонь, свет, свет, свет.
- Кастиэль, - хрипло произносит Бальтазар, и Кастиэль закрывает глаза и не сдерживает себя.


+


- Война никого не ждет, хм? - спрашивает Бальтазар, наблюдая, как одевается Кастиэль. Бальтазар, все еще нагой под покрывалом, сидит, привалившись к спинке кровати с сигаретой в руке. – Жаль. Я подумывал пообедать сейчас в траттории в Неаполе. Собирался тебя пригласить.
- Собирался пригласить? – невозмутимо переспрашивает Кастиэль.
- Все любят хорошую пиццу Маргариту. - Бальтазар выскальзывает из кровати и подходит к нему, отталкивая руки Кастиэля от его галстука. - Не завидуй моей свободе, Кастиэль, - мягко говорит Бальтазар с сигаретой во рту, когда завязывает идеальный Виндзорский узел.
- Я этого не делаю.
- А что ты делаешь?
- Я... - начинает Кастиэль.
Бальтазар поднимает брови:
- Да?
- Я... - повторяет он, но отвлекается, когда Бальтазар проводит пальцем вниз по его щеке, достаточно легко, чтобы заставить Кастиэля дрожать.
Бальтазар наклоняется ближе:
- Так я и думал.

____________________________

* Остров в Сиамском заливе Тихого океана
** что и требовалось доказать